И, хотя Тира и Эван неоднократно приглашали её в свою компанию — вместе позаниматься или просто хорошо провести время, она никогда не приходила в их комнату. Из принципа. В конце концов, на этой группе свет клином не сошёлся. Она даже подружилась с несколькими девушками из других групп; с теми, разумеется, которые отдавали себе отчёт, что интеллектуально им до неё ещё расти и расти. Славные, в общем, оказались девчонки, не спорили с ней, и не выделывались без толку. Алина даже занималась с ними время от времени, объясняя то, что традиционно давалось курсантам тяжелее всего — сопромат, в частности — а уж талант объяснять у неё был, можете не сомневаться. Девчонки всего лишь после пары уроков запросто разобрались со всеми своими долгами. Иногда, когда ей было некогда, или не было настроения объяснять, она просто делала за них контрольные работы — с тем же результатом. Ей это было нетрудно — так почему бы и нет?..
Все эти мысли не добавили Алине хорошего настроения. Она безо всякого аппетита доела ужин и теперь медленно пила чай, мрачно наблюдая, как Эван и Лея перешёптываются о чём-то на странном, немного шипящем, наполненном жёсткими сочетаниями звуков, языке Вулкана. Подумаешь, невидаль. Она тоже выучит, если захочет — с её-то способностями, ещё бы! — вот только… зачем? На последнем курсе всем выдадут универсальные переводчики, и тратить драгоценное время на изучение того, что заведомо не пригодится — нелогично.
Вот Совок потемнел лицом и что-то резко ответил Лее, которая тут же захихикала, спрятав лицо на плече у Эван. Т'Ария произнесла несколько слов тихим, примиряющим тоном, словно мать, урезонивающая ссорящихся детей, и оба тут же угомонились, возвращаясь к еде. Со стороны эти четверо с Вулкана производили впечатление близких родственников, собравшихся за обеденным столом, где братья и сёстры обмениваются язвительными репликами и выводят друг друга из равновесия, но при этом стоят друг за друга стеной. Тира, Иван и Микки чувствовали себя в этой атмосфере как пираньи в чистых водах Амазонки, а Майк и Айл делали то же самое просто из уважения и желания поддерживать дружеские отношения с коллективом.
Нет, с этим определённо надо что-то делать…
* * *
На следующий день, отвечая у доски на занятии по молекулярной физике, Совок, как обычно, нашёл самое оригинальное решение задачи, и, как обычно, неважное знание английского не позволило ему донести свою идею до преподавателя в деталях. Алина исправила его, не скрывая удовольствия. Совок вернулся на своё место и сел за стол, нахохлившись от переполнявших его смущения и досады. Лее даже показалось, что на его ресницах блеснули слёзы, но она потрясла головой, отгоняя это видение, как совершенно идиотское и лишённое всяческой логики; и попыталась было мстительно порадоваться неудаче своего вечного недруга, однако это оказалось совсем непросто — Алина нравилась ей ещё меньше, а Совок… он ведь, в сущности, совсем неплохой парень. На этом месте её размышления были прерваны жестокосердным преподавателем, который терпеть не мог в жизни две вещи — клингонов и когда на лице у курсантов появлялось подобное мечтательно-упёртое выражение. Как правило, после этого они либо обматывали туалетной бумагой ореховое дерево под окнами декана, либо прятались на первом подвернувшемся космическом корабле, отправляющемся к границам Федерации. И то и другое грозило в лучшем случае карцером, в худшем — исключением из Звёздной Академии, и преподаватель поспешил вызвать Лею к доске, пока она не успела определиться, какой из вышеупомянутых способов сведения счётов со своим блистательным будущим подходит ей наиболее всего. Представив своё решение задачи, Лея, не особо удивляясь, получила ту же сумму баллов, что и Совок, но не огорчилась, ибо накануне готовилась из рук вон плохо, зато спидер был готов и сдан в эксплуатацию, а полусотенная кредитка приятно похрустывала в нагрудном кармане.
* * *
Спустя два часа они уже находились на спортивной площадке. Иван, Совок и Т'Ария, не выказывая никаких признаков усталости, бежали впереди всей группы, ненамного от них отставали Тира, Алина, Айл и Эван. Лея, может, и могла бы бежать быстрее, но написанное на её лице отвращение к происходящему быстро объясняло, почему она упорно держится рядом с Эван и не особо физически крепким Майком. Верная Микки рассекала рядом с ними на роликах, и вид у неё был очень довольный. Идея с роликами принадлежала Эван, и Микки с радостью поддержала этот вариант, не желая расставаться с новыми друзьями, хотя вполне могла бы заниматься и по отдельной, облегчённой программе.
— Хорошо, — сказал Джонсон, наблюдающий за группой в полевой бинокль. — Они держатся компактной группой.
— Надолго ли? — скептически протянул Литгоу, отворачиваясь от окна, открывающегося на спортивную площадку. — Ян, группа очень неоднородна. Малурианец, скрытный до безумия; перинитка с крылатыми ящерицами, которых приказано не трогать ни под каким видом во избежание дипломатического скандала; вулканский мальчик и вулканская девочка, которые проводят наедине столько времени, что меня порой терзают ужасные сомнения насчёт подлинного возраста их полового созревания; две упрямые девчонки, готовые вцепиться друг другу в глотки — и я ещё понял бы, если бы из-за Ваньки там или Совока того же — так нет же, просто из принципа! Я уж молчу про маленькую девочку, которая до сих пор ревёт по ночам под подушкой… не знаю, Ян. Просто не знаю. В группе по-прежнему нередки скандалы, а попробуй только вмешаться — все сидят смирно, ручки на коленях, глаза сияют — ну прямо ангелы, а не дети. Как мне быть?
— Так это же здорово, Джон! — хмыкнул генерал. — То, что они дерутся и скандалят — это естественно для их возраста, а вот то, что они никогда не сдают друг друга начальству — не мне тебе объяснять, что это очень хороший задел на будущее. Ты же сам был таким, вспомни!
— Если вспоминать, какими были мы оба, — побледнел Литгоу, — лучше сразу отсюда уволиться. Мои, слава Богу, ещё не додумались до того, чтобы глубокой ночью пробраться в учебно-тренировочный центр и нарядить муляж звездолётчика в те дивные семейные порты, что Полански забыл забрать накануне из прачечной…
— Да и кто бы удержался? — фыркнул Джонсон, закрывая лицо рукой. — Чудесные белые трусы… в алых сердечках… да ещё и с монограммой на заднице! Наутро вся Академия знала, что Полански обзавёлся молодой женой, а уж он так тщательно скрывал, что и в нём есть нечто человеческое! Сколько нам тогда дали? Пять дней? Или шесть?..
— Семь, — Джон подавил очередной приступ беззвучного хохота и смахнул с ресниц выступившие слёзы. — Неделя карцера и отстранение от полётов на тридцать дней. Мы тогда чуть было из Академии не вылетели. Спасибо профессору Станэку, если б не его заступничество, возили бы сейчас с тобой коммерческие грузы до Андоры и обратно…
— Если бы не он, мы бы с тобой просто из отработок не вылезли никогда, — уже более серьёзно сказал Джонсон. — Всё-таки вулканцы есть вулканцы — лучше него в этих стенах математику ещё никто не преподавал. Жаль, что он вернулся домой.
— Согласен. Вот уж кого следовало приставить к этим бандитам — он бы там живо порядок навёл!…Если бы ты знал, как я хочу назад, в Космос! Я звездолётчик, а не учитель, Ян. У меня не получается.
— Ты же прекрасно знаешь, что тебе нельзя там появляться, Джон, — голос генерала потеплел. — Пока — нельзя.
— Это продолжается уже девятый год, — мрачно сказал полковник, вновь поворачиваясь к спортивной площадке, где семнадцатая группа пыталась совершить очередной забег к славе, правда, уже в значительно поредевшем составе.
— Что же делать? Так вышло, Джон. Ну, давай, иди к ним. И не забивай себе голову всякой ерундой. Ты отличный командир, ребята тебя уважают, и очень жаль, если ты этого до сих пор ещё не понял.
— Ладно, уговорил, — усмехнулся Литгоу. — А всё-таки, знаешь… славное было время.
— Оно и сейчас не хуже, — хищно улыбнулся Джонсон. — Что же до приключений… твоя группа тебе их ещё обеспечит. Можешь даже не сомневаться.
* * *
— Сдохну я… через эту… военную кафедру… — с трудом произнесла Лея, упираясь руками в колени и тщетно пытаясь выровнять дыхание после очередного круга по периметру стадиона.
— Честно говоря, землянка, — откликнулся проходящий мимо и ничуть не уставший Совок, — я уже начинаю сомневаться, что четыре года назад ты прошла кахс-ван. Может, Сарэк просто всё это выдумал, чтобы тебя в школе задевать перестали?
— Сарэк… выдумал?! — Лея резко разогнулась, меняясь в лице. — Ты что же, Совок, последние остатки разума во время этой разминки потерял?! Мой отец никогда не врёт!
— Так уж и никогда! Да Сарэк полжизни провёл среди людей! Он говорит, как человек; ведёт себя, как человек; думает, как человек! Почему бы ему и не соврать ради своей дочери-землянки?
